[indent] Простая надколотая чашка… ничего не значащий предмет, который любой бы выкинул в мусорную корзину не раздумывая. Мистер Голд задумчиво крутил её в руках, делая вид, что занят уборкой в своём ломбарде. Конечно… каждая вещь в этой комнате носила какой-то смысл, была значимой для кого-то в их городе – да только вот они об этом не помнили, не могли, поражённые сильнейшим проклятием, которое он подсунул Реджине. А вот ему удалось… но, пожалуй, он вспомнил слишком много, слишком, чтобы в давно зачерствевшем сердце проснулся отголосок чего-то живого – боли.
[indent] Он уже успел напрочь забыть это ощущение. С тех пор как он решил, что она... второе важное существо на целом свете после его сына... умерла - он больше не позволял себе испытывать эту слабость. Привязываться к чему-то - слабость, а он больше никогда не хотел быть слабым. Чтобы быть Румпельштильцхеном он должен был избавиться от всего, что когда-либо было ему дорого - и найти Белфайера, только тогда он сможет успокоиться. Раз ему не удалось сберечь одного близкого человека, то он никогда не позволит себе оставить второго.
[indent] Решительный стук каблуков по мостовой привлёк его внимание. Такой энергичной решительной походкой не мог позволить себе передвигаться никто в Сторибруке, никто – кроме одного единственного человека, поэтому Голд точно знал, кто решил посетить его лавку. На мгновение он замер в нерешительности, не зная, стоит ли ему спрятать чашку, и первым порывом было спрятать – Реджина не должна была видеть его слабость, но с другой стороны – а слабость ли это? Он мог скрыть свою уязвимость в этом вопросе, а ей не могло быть известно, что он всё вспомнил, о, он был очень хорош в таких играх, ведь именно он научил её… Разбитая чашка, просто… мусор, но кто знает, что с её помощью он мог вытянуть из бывшей Злой Королевы. Чем она могла пожертвовать, думая, что в этот раз поймала его на крючок?
[indent] Дверь хлопнула, и за его спиной прозвучал знакомый голос – той девочки, которую он когда-то учил основам всего… нет, уже не девочки – женщины, которая пришла с полным правом требовать своё. Румпельштильцхен медленно выпрямился и ухмыльнулся краем губ, отчасти довольный – его ученица. Когда он повернулся к Реджине, его лицо уже было полностью непроницаемо и выражало исключительно лёгкую усталость и спокойствие.
[indent] - Мадам мэр, - с привычной лёгкой оттяжкой протянул он, одновременно с лёгким оттенком подобострастия и сарказма. – Да вот… навожу кое-какой порядок, некоторые вещи нуждаются в починке, - всё тем же спокойным тоном произнёс Голд, нарочито медленно убирая чашку внутрь стола и закрывая ящик одним движением. Лучший пример престарелого ростовщика, слегка утомлённого повышенным вниманием от представителя властей. - А вы с чем пожаловали? Хотите здесь что-нибудь... найти? - мужчина слегка, почти незаметно, усмехнулся, и не было понятно, то ли он немного издевается, то ли ему просто скучно. В любом случае, он был уверен, что Реджина никогда не заглянет в его лавку просто так.

[indent] Реджина вела себя довольно нагло, чувствуя себя хозяйкой положения, и Румпельштильцхена это не могло не веселить. Однако виду он не подавал - бывшая Злая Королева наверняка специально вела себя так, чтобы он чем-нибудь да выдал себя. Реджина хоть и считала себя самой хитрой в Зачарованном лесу и хозяйкой в Сторибруке, но на деле всё это было отнюдь не так. По сути каждый раз, когда у неё что-то не получалось - она снова бежала за советом к нему, старому учителю. А он и рад был посоветовать что-то, что было бы ему только на руку. Да ещё и что-то выторговать с самой Реджины. Должен же с неё быть какой-то толк? Как говорится, с паршивой овцы... По этой причине едва ли Реджине удалось бы его обыграть теперь - не в этот раз. Представление, о котором она ещё не имела никакого понятия, уже было готово, и собиралось разыгрываться как по нотам и без его посильного в этом участии. В любом случае, пока Румпельштильцхен активно изображал из себя пожилого ростовщика из Сторибрука, который понятия не имеет о магии. По крайней мере, это было достаточно весело.
[indent] - Избавляться от старья? – Голд негромко хохотнул, кажется, совершенно восхищённый этой революционной мыслью. – Это правило разумно в любом месте, кроме лавки ростовщика, госпожа мэр. Это место буквально создано для старья… хотя и новые вещи иногда здесь тоже появляются, - с обманчивой кротостью добавил он, опуская взгляд на витрину, на которую опирался и начиная нетерпеливо постукивать по ней пальцами, как будто разговор с мэром отвлекал его от каких-то важных дел.
[indent] Румпельштильцхен знал - Реджина пока не догадывается, что он помнит и об их жизни в Зачарованном лесу, и об их маленьком уговоре, до того, как она смогла воспользоваться проклятием, что он дал ей. Но при этом он также знал, что это - лишь дело времени, когда она узнает. Возможно, у него не так уж много этого времени в запасе, а может быть, ослеплённая своей победой, дочь Коры ещё долго не будет замечать того, что творится у неё прямо под носом. Хотя хитрая паутина уже плетётся, чтобы разрушить все её надежды на сладкую месть. Реджина будет в ярости, когда узнает... И это тешило душу Румпельштильцхена каждый раз, когда Злая Королева снова пыталась его уколоть своими мелкими шпильками.
[indent] - О да. Чашка может напоминать о прекрасных… - как будто невзначай Голд сделал паузу, слегка усмехнулся, блеснув золотым зубом, и продолжил… - днях, когда она была частью чего-то большего, например… большого сервиза, - мужчина понимал, куда клонит его нежданная посетительница. Конечно, он слегка подставился, будучи застуканным с этой чашкой. Это была непростительная слабость – когда-то. Но теперь у Реджины не осталось возможностей на него повлиять. Он был неуязвим. И она сама же дала ему это оружие.
[indent] Да, он старался не вспоминать о… ней, ведь она умерла, не так ли? И эта чашка была лишь данью воспоминаниям, или, скорее, символом. Символом того, что он теряет всё, что любит. А может быть, оно и к лучшему? Ведь чтобы найти Бея ему нужно быть сильным, настолько, насколько это возможно. А Белль была его слабостью… И все-таки Реджина, казалось бы, делала всё, чтобы вывести его из себя хотя бы в одном их разговоре. Румпельштильцхен делал себе заметки на будущее, о, он отплатит ей, когда придёт время. А оно почти пришло.
[indent] - Сказки? – Голд потрудился придать своему лицу умеренное любопытство. – Ну что ж, это естественно в его возрасте, в конце концов, Генри всё ещё ребёнок… кстати, всегда хотел спросить, почему вы его так назвали? Имя-то довольно старомодное, – как бы между прочим заметил мужчина, обходя прилавок и тяжело опираясь на трость. Подойдя к одному из стеллажей, он довольно ловко вытащил одну из коробок и, сдув с неё пыль, поставил на прилавок, открывая крышку. – Вот, здесь есть несколько довольно занятных старинных игрушек, может быть, они смогут заинтересовать Генри? Хотя кому нужно всякое старье, в наш век компьютеров и телефонов, - не удержавшись от лёгкого сарказма в голосе, добавил в конце Голд, движением призывая Реджину заглянуть внутрь коробки.